ЮЖНЫЙ КРАЙ Воскресенье, 30-го Ноября 1908 года. БАГДАДСКАЯ СКАЗКА. (Съ англійскаго). Глубоко задумался калифъ. Низко опустилъ онъ гордую голову, въ зем лю устремилъ проницательный взоръ. Дерзкій вѣтеръ теребилъ его бѣ лоснѣжныя кудри, разсыпалъ се ребро бороды по блестящей пурпур ной одеждѣ. Напрасно шумятъ хло потливыя волны, стараясь ступени тер расы размыть.—Не видитъ, не слы шитъ ихъ плеска калифъ. Свита калифа поодаль стояла. По блѣднѣли; на лицахъ тревога: передъ бурей затишье такое! Аллахъ только знаетъ, чѣмъ разразится гроза. Калифа, обернулся; всѣ застыли въ нѣмомъ ожиданіи… Но не гнѣвомъ, не злобой, а грустью глубокой, тоской безпредѣльной очи свѣтились его. — Подойдите поближе,-промол вилъ калифъ,- я съ вами хочу го ворить. Позабудьте, что вы—мои слу ги, будьте братьями мнѣ, помогите въ заботѣ моей, помогите! — Въ чемъ же забота твоя, пове литель? Развѣ мало блестящихъ по бѣдъ? Развѣ войско тебѣ непокорно? Развѣ не любитъ калифа народъ? Развѣ дочь твоя, Арра, не блещетъ умомъ и красою? Развѣ мало сокро вищъ въ палатахъ твоихъ? – Я старѣю. Слабѣютъ ужъ силы. Каждый день умереть я могу. На ко- го-же свой народъ я покину, и кто начатое мной запершитъ.Мнѣ небо лишь Арру одну ниспослало. Правда, мудро стью многимъ мужчинамъ на зависть одарилъ ее щедрый Аллахъ,—но душу тревожитъ мнѣ ужасъ смертельный. — Чего же страшиться? Народъ обожаетъ златокудрую Арру твою: ей зла не причинитъ никто, будутъ всѣ ей послушны… – Не за Арру боюсь я; надѣюсь, что вѣрно ей будутъ служить. Но… Правда, Арра умна, Арра много учи лась, Арра видѣла съ дѣтства всѣ тайны правленія, Арра ловка и искус на во всемъ,—только одно недоступно ей—слезы! Во всю жизнь ни одна не согрѣла ей сердце, ни одна не мельк нула въ сверкающихъ гордыхъ очахъ. Незнакомо ей горе людское, не мо жетъ она его бездны понять—и оно не найдетъ у нея состраданья! Тамъ, гдѣ я, закаленный, суровый старикъ, много ужасовъ жизни видавшій,—даже я не былъ въ силахъ рыданья сдер жать—тамъ она, моя нѣжная Арра, смѣялась!… И смѣхъ ея, звонкій, кра сивый, тамъ дико и рѣзко звучалъ, и острою болью въ душѣ отдавался… Я весь содрогнулся отъ этого смѣха; мнѣ жутко и холодно стало; онъ мнѣ кровь до сихъ поръ леденитъ. Калифъ замолчалъ. Тоскливо устре мился вдаль его старческій взоръ, снова впалъ онъ въ свои невеселыя думы. Въ глубокомъ смущеньи молча ла и свита. .. Вдругъ изъ ряда вельможъ отдѣ лился старикъ Балтазаръ, служитель пророка, ученый дервишъ, калифа любимый наставникъ и другъ. ИЛЛЮСТРИРОВАННОЕ ПРИБАВЛЕНІЕ Матевосъ Измирліанъ, Константинопольскій патріархъ, первый кандидатъ на постъ верховнаго патріарха-католикоса всѣхъ армянъ. Въ пользу его избранія на эчміадэинскомъ депутатскомъ собраніи было подано 73 голоса изъ 78. — Если калифъ всемогущій позво литъ, если милостивъ будетъ къ намъ, грѣшнымъ, пророкъ—я попробую юную душу принцессы сдѣлать чут кой къ страданьямъ людскимъ. Взле лѣяна жизнью счастливой, видавшая славу и роскошь одну, окруженная нѣгою, лаской, любовью—плакать не можетъ она… Пусть сброситъ одежды свои дорогія, пусть покинетъ калиф- скій дворецъ и подъ видомъ бродя чей пѣвицы пустъ со мною страну обойдетъ. Самое горькое, злое, пе чальное— все постараюсь я ей пока зать: бѣдность ужасную, жизнь без просвѣтную, муки жестокія, смерть безпощадную, счастье разбитое, коз ни коварныя. И сердце стальное за бьется участьемъ, алмазныя слезы въ очахъ задрожатъ. Внимательно слушалъ дервиша ка лифъ и такъ отвѣчалъ просвѣтлен ный: — Твой совѣтъ принимаю я, мудрый мой другъ—и милость Аллаха да бу детъ надъ нами! I. Мечется, стонетъ прекрасная дѣ вушка, низко разсыпались косы тя желыя, черныя очи слезами наполне ны, въ голосѣ слышится жалоба горь кая: — Было ясно небо, были звѣзды ярки, но глаза Маммеда были ярче звѣздъ… Онъ шептала, слова мнѣ страстныя, онъ клялся въ любви и вѣрности, поцѣлуями горячими охмѣ лялъ меня, безумную… Я узнала счастье, ясное, какъ небо, яркое, какъ звѣзды… Для Маммеда я забыла и отца, и долгъ, и честь, а Маммедъ для Міи- римы, блѣдной дочери сосѣда, поза былъ свою Рахмэ!.. Проклинаю небо, звѣзды, и себя, и М іириму-^No *!^\м- меда я люблю… Плачетъ и стонетъ прекрасная дѣ вушка, руки ломаетъ свои… На принцессу украдкой взглянулъ Балтазаръ: дѣвичье горе— надъ нимъ посмѣется старикъ, но дѣвушки серд цу должно быть доступно оно! Но старецъ премудрый ошибся: презрительно вздернулись губки прин цессы, улыбка играла въ очахъ. — Глупая дѣвушка! Мало ли въ на шемъ Багдадѣ красавцевъ, достойныхъ ея! Такихъ, что могли бы любить всей душою, не искали бы утѣхи въ дру гихъ. Чѣмъ звѣзды, и небо, и ночь проклинать—прокляла бы измѣнника лучше, да была-бъ напередъ осто рожнѣй! Балтазаръ усмѣхнулся: пожалуй, и такъ! Ты мудра не по лѣтамъ… Теперь отправляемся дальше. И. Въ грязномъ подвалѣ, въ углу, на соломѣ сырой, корчилась въ мукахъ предсмертныхъ старуха. Лучъ сознанья померкъ уже въ темныхъ глазахъ— только ужасъ лишь виденъ въ нихъ— дикій, смертельный.— „Ты видишь ста руху Зеидъ?“ прошепталъ Балтазаръ, „одинокую, страшную, еле живую? Ты не думай, что жизнь ея вся протекла въ этомъ темномъ, ужасномъ подва лѣ—о нѣтъ! Узнать-ли въ ней теперь красавицу Зеидъ, что весь Багдадъ плѣняла? Къ ея ногамъ летѣло все: и души, и сердца, и золото, и трупы… И даже самъ калифъ покойный,—прин цесса,твой державный дѣдъ,—да, впро чемъ,это все равно. Иначе не пила Зе идъ, какъ изъ бокала золотого, не знала ложа безъ цвѣтовъ, ей слухъ ла скали пѣсни рая, блестящихъ юношей толпа, дыханье затаивъ, ждала лишь милости одной—предстать предъ очи неземныя красавицы Зеидъ. Не толь ко слово—взглядъ, улыбку, вздохъ влюбленные ловили, ея капризныя же ланья стараясь угадать, чтобъ въ мигъ исполнить ихъ… Теперь въ старухѣ без образной, кончающей такъ одиноко дни, едва ли-бъ кто призналъ волшеб ницу Зеидъ. Я видѣлъ, Арра, блескъ и славу ея прошедшихъ дней, и груст но, горько мнѣ теперь”. — Она отъ жизни * все взяла и счастьемъ насладилась. О чемъ-же тутъ жалѣть? III. „Если не было жаль тебѣ бѣдной старухи, которая, правда, отъ жизни взяла все, что можно—только старость Аллахъ ниспослалъ ей ужасную—то ты пожалѣешь малютку несчастнаго, что смерть лишь сейчасъ унесла. Вотъ онъ усыпанъ цвѣтами лежитъ. Видишь ли чико блѣдное, нѣмое. Мать безутѣш но рыдаетъ надъ нимъ, въ безмолв номъ отчаяньи смотритъ отецъ… За что эту юность цвѣтущую, радо стей жизни еще не вкусившую, такъ безжалостно смерть поразила? — Балтазаръ, ты мудрецъ, гово рятъ,—и ты долженъ понять, что Ал лаха премудры велѣнья. Жизнь малют ки, должно быть, была-бы горька, не- ,12 ЮЖНЫЙ КРАЙ, Воскресенье, 30-го Ноября 1908 года. прерывною цѣпью мученій быть можетъ, такъ что живъ онъ останься имъ плакать пришлось бы ^двойнѣ!” IV. ■СгІ’.НЫ сырыя, высокія, темныя. Узкія окна съ рѣ шетками крѣпкими, плѣ сень сѣдая въ углахъ. Узники блѣдные, цѣпи тяжелыя, лица угрюмыя, взоры потухшіе. „Здѣсь люди годами томятся въ неволѣ… Не видятъ ни солнца ни свѣ та, ни звѣздъ, ни луны. Только лишь ночью кош мары тяжелые давятъ ког тями желѣзными грудь. Однимъ вспоминается вре мя прошедшее—дѣтство безпечное, юность свобод ная, счастье, надежды, на вѣки погибшія. Все замѣ нилось стѣной каземата суроваго. На другихъ съ этихъ стѣнъ въ тишину гробовую, ночей безконеч ныхъ, глядятъ искаженныя лица замученныхъ жертвъ, и гулко бряцанье костей въ ихъ ушахъ раздается. И тѣхъ и другихъ оди наково жаль: это души заблудшія, жизни разби тыя. Мнѣ сердце сжима етъ ихъ участь тяжелая, слезы туманятъ глаза мои старые”. – Здѣсь учатся мстить, проклинать, ненавидѣть… Лумы мятежныя, душу желѣзную вотъ что не воля куетъ… А слезы—не мѣсто безсильнымъ сле замъ Новое зданіе высшихъ женскихъ курсовъ въ Москвѣ. – Посмотри, какъ тол пами стремится народъ къ этой площади, солн цемъ залитой. Ты ду маешь, праздникъ веселый готовится тамъ? Этотъ шестъ, что мелькаетъ вдали -ты думаешь, это качели? Нѣтъ… Только солнце за горы зайдетъ, здѣсь казнятъ молодого Га- фида. Слишкомъ кипучія мысли тол пятся въ его головѣ, слишкомъ мятеж на душа—онъ опасенъ! Виноватъ-ли онъ, нѣтъ-ли—то знаетъ Аллахъ, но мнѣ жаль его жизнь молодую. — Подождемъ… Видишь, солнце са дится, темнѣетъ… Вотъ его мать—та старушка, что такъ безутѣшно ры даетъ… Вотъ жена молодая съ ребен комъ въ дрожащихъ рукахъ… Посмот ри, какъ безуменъ и дикъ ея взглядъ, какъ горе лицо исказило. А ребенокъ безпечно смѣется… Ты видишь, какъ вслѣдъ уходящему солнцу онъ тянетъ рученки свои… Не знаетъ, что съ солнцемъ навѣки уходитъ отецъ. Вотъ и онъ, изможденный и блѣдный, идетъ. Посмотри, какъ…—но ты улыбаешься, Арра!? Улыбка моя -отраженіе улыбки Гафида. — Я хотѣла-бы такъ умереть: съ съ этимъ блескомъ лучистымъ въ гла Къ событіямъ въ Персіи. Позиція Сатгаоъ-Хана. Пушечная бомбардировка Амира-Гизи. Эта пушка—подарокъ императора Николая ! шаху Аббаоъ-Мирзи въ память заключенія Туркманчзйскаго договора ѳъ 1826 г. захъ, съ этой ясной и гордой улыб кой. И старецъ усталыя очи сомкнулъ и сладостнымъ сномъ позабылся. Долго и крѣпко проспалъ онъ. .Ужъ солнечный лучъ золо тила, дорогіе ковры,когда онъ проснулся. Онъ долго глаза протиралъ, не смѣя повѣрить тому, что уви дѣлъ: вся блѣдная, Арра стояла надъ нимъ;ея очи сверкали слезами, ея го лосъ дрожалъ, прерывался: Балтазаръ,Балтазара,, просыпайся,—бѣжима, по скорѣе отсюда, бѣжима,! Арра, дитя мое, чао ты? Аллаха,, надъ тобою! Что нашла ты достойнаго слезъ? Мимо столькихъ страданій и мукъ ты про шла равнодушно, а здѣсь, въ этомъ домѣ, гдѣ ми лость Аллаха витаетъ, гдѣ хвалу ему, щедрому, всѣ, воздаютъ, гдѣ довольны и счастливы люди, гдѣ, жизнь така, спокойно и мирно течетъ: нѣтъ без плодныхъ исканій мятеж ной души, нѣтъ стремле ній ktj тому, что достичь невозможно,—жизнь, кака, масло,которымъ торгуютъ они, какъ то злато, что на, дома, ихъ обильно те четъ… Здѣсь высшее счастье спокойствіе ду ха… Така, о чема, же тута, слезы твои? Что съ тобой, моя мудрая Арра? — Жизнь—Аллаха без цѣннѣйшій даръ, — гово рить ты… Эта жизнь, Бал тазаръ, она хуже тюрь мы, хуже казни, измѣны и смерти… Это—сонъ не пробудный души… Эти лю ди… — мнѣ жаль ихъ, безумно ихъ жаль! И вздрогнули плечи прин цессы, и громко рыданья ея раздались.. ’ А сѣдой Балтазара, го ловою въ раздумьи по пика,: Что за странныя мы сли! Видно мы, старики, па. мудрецы ужъ теперь не годимся… VI. – Видно такъ и къ калифу вер немся ни съ чѣмъ… Изстрадался, из мучился сама, я отъ вида людского страданья. Если тамъ ты смѣялась, принцесса, гдѣ жизнь—Аллаха безцѣн нѣйшій даръ отнимаютъ,—-я не знаю, что дальше гебѣ показать… Завтра въ обратный мы двинемся путь. А сей часъ завернемъ къ Бена,-Саиду. Ви дишь тамъ, гдѣ дорога свернула на лѣво, этотъ домика, уютный, весь ро зой завитый? Тамъ .живетъ Бенъ Са ида,, по прозванію Счастливый. Тама, наша, глазъ отдохнетъ ота, страданій и слезъ. Бенъ-Саидовъ ужъ пять поко лѣній розовымъ масломъ торгуютъ у насъ; повсюду увидишь достатокъ, до вольство, лица веселыя, звонкія пѣс ни и смѣхъ… Вотъ и дверь. Ты пойди, поиграй дочерямъ, а я отдохну съ Бенъ-Саи- домъ”. н д УЛИЦЪ. Улица… Грязная базарная улица. Казенная винная лавка и народу толпа. День праздничный, играютъ нъ орлян ку, толкуютъ по кучкамъ, курятъ, плюютъ, хохочутъ. Слышны пьяные голоса. День сѣренькій, влажный, но теплый. Поодаль, въ сторонѣ отъ толпы —кирпичей красный рядъ. Поль ними мальчишка пріютился, свернулся калачикомъ и спитъ. Кто онъ?. Откуда онъ? Сынъ улицы, такъ ихъ называютъ. — Эй мальчишка! Вставай! Развѣ здѣсь спятъ? Сырость, — окликнула, мастеровой. Идемъ, позвалъ пріятель, и они скрылись въ толпѣ. Мальчикъ все лежала,. Толпа шевелится, волнуется: -кто? У кого? кошелекъ? Гдѣ воръ? Держи вора! Нѣтъ его. — Изъ толпы выдѣлился мужиченка, плюгавый на видъ, съ краснымъ ио- Воскресенье, 30-го Ноября 1908 года. Комитетъ „Коло сербскихъ сестеръ въ Бѣлградѣ” во главѣ съ предсѣдательницей С. Субботичъ. Комитетъ ,Коло” обратился къ женщинамъ всего міра съ протестомъ протизъ захвата Австріей Босніи и Герцеговины. Коло” теперь предложило свои услуги „Красному кресту*. сомъ, рыжей бороденкой и пьяными глазами. Это пострадавшій. — Рубъ была, …. вчера получила,… хозяинъ три рубли дала,, пьяно-спокойно объяснялъ мужиченка,- -значитъ, рубъ была,… – Пріятели камеиьщики подтвер ждали, что дѣйствительно хозяина, заплатилъ три рубля, что рубль оста вался, и его вытащили вмѣстѣ съ кошелькомъ. Пошатываясь на одномъ мѣстѣ, мужиченка долго смотрѣлъ въ одну точку и вдругъ двинулся впередъ. Сначала нельзя было понять, зачѣмъ онъ идетъ: онъ шелъ прямо, спокойно, какъ будто безцѣльно или далеко. Порой оступался и бормоталъ. Дойдя до кирпичей, она, пригнулся и схва тилъ мальчика. Тотъ поднялся. Отдай кошелекъ,—хрипло ска залъ мужиченка и затрясъ,какъ трясута, дерево. Лицо озвѣрялось, наливалось; онъ все тряса,, требовалъ и вдругъ… ударилъ мальчика… Кака, встрепенул ся тотъ и бросился на противника. — Заварилась каша,—сказалъ ка кой-то любитель уличныхъ представ леній, беззвучно засмѣялся, побѣдно глянулъ на сосѣда, вытянулъ шею, да такъ и остался. Другіе стоятъ не двигаясь, глядятъ передъ собой серьез но и неопредѣленно. Третьи пробу ютъ волноваться, выкрикиваютъ что- то, вродѣ: разнимай ихъ! одобритель но поглядываютъ на сосѣдей, а сами топчатся на мѣстѣ;ужъ больно интерес но. Когда ихъ розняли, мальчика, все рвался къ мужиченкѣ, сжималъ кулаки, плакалъ, дрожалъ, задыхался, то вдругъ въ безсиліи топталъ ногами и повторялъ требовательно и настойчи во: „Ты видѣлъ… видѣлъ… Изчезалъ ;вопросъ, и въ словахъ звучала какая- то желѣзная твердость, до болѣзнен ности напряженная, и чувствовалось (желаніе, какъ будто вбить врагу ихъ въ голову, вбить, не дожидаясь от вѣта; чувствовалась безумная, безот- Новая болгарская народная картина, изображающая „царя фердинанда”. вѣтная ненависть, и казалось, если бы и прозвучалъ отвѣтъ, удовлетво рительный отвѣтъ, они повторялись бы такъ же ровно, твердо и настойчи во.—Ты видѣлъ… видѣлъ…—Мальчикъ не бралъ кошелька.—Такъ думалъ мастеровой, такъ думали и другіе. Но что это?! Кто то предложилъ обыскать. Предложеніе принято; прія- ятели каменыцики обыскиваютъ и… находятъ кошелекъ мужиченки… — Ты видѣлъ, видѣлъ?—повторялъ между тѣмъ мальчикъ.—Вѣдь, ты не видѣлъ!! Какъ смѣлъ бить, какъ смѣло… Онъ не замѣчаетъ, что его обыски ваютъ, безразлично глядитъ на коше лекъ.- Ты видѣлъ, видѣлъ… Онъ сжи малъ кулаки, въ изступленіи рвался къ мужиченкѣ, и все его существо полно только ненависти и протеста. Мастеровой думалъ: вѣдь, воръ, какъ будто,кошелекъ нашли и..не воръ.. — Ишь, мерзавецъ, прикидывается, —сказалъ кто-то.—Вздуть бы его. — Лите еще,- возразилъ рядомъ старикъ и, помолчавъ, добавилъ:—не, пропитался еще этимъ духомъ воров скимъ. Приласкать бы его, доказать, уговорить. Вонъ вчера мой Микишка два рублика изъ шкапу стащилъ… Бей вора!—крикнулъ кто-то.—Бей во ра!—подхватили въ толпѣ. Крикъ звучалъ удалымъ призывомъ, и въ немъ было столько знакомаго и ужаснаго.— Бей вора! Бей вора!—Ка меныцики столпились вокругъ мальчи ка. Толпа колыхнулась впередъ и на задъ; что то загромыхало, замелькали руки.—Не смѣйте бить,—изступленно крикнулъ старикъ, ринулся впередъ и изчезъ въ толпѣ.- Что вы дѣлаете!— раздавался его голосъ, молящій и испуганный, заглушался толпой, и сно ва вырывался. — Не смѣй… бить ребенка!—раз дался вдругъ звучный голосъ; про гремѣлъ, оборвался и замеръ, какъ выжидающій звѣрь. Толпа зашевели лась и отхлынула.—Вора бьемъ. Вора учимъ. А ты кто такой? Самъ захо тѣлъ? Изъ ихняго роду.—Посреди толпы, заслонивъ мальчика, стоялъ мастеровой; лицо его было ужасно, кулаки судорожно сжимались, весь онъ былъ напряженъ, какъ гуттаперча. Рядомъ съ нимъ стоялъ старикъ; по щекѣ струилась кровь, лицо было блѣдное. Онъ тяжело дышалъ, жа лобно и растерянно говорилъ:—Брат цы, что вы… Рази можно… Рази мож но, братцы!… Что вы… — Рразайдись. Въ чемъ дѣло…. По лиція была на мѣстѣ. Б. Д. і ЮЖНЫЙ КРАЙ. 13 ,14 ЮЖНЫЙ КРАЙ. Воскресенье, 30-го Ноября 1908 года Картины скончавшагося художника С.*А. Коровина. С Н Ѣ Г Ъ . Шелъ снѣгь. Это былъ первый снѣгь. Такой мяг кій, такой пушистый. Все кругомъ стало бѣлымъ, и огромные хлопья такъ гу сто мелькали въ воздухѣ, что въ десяти шагахъ ничего не было видно. И какъ чисто сдѣлалосі. вездѣ кругомъ, съ горо домъ произошло чудесное превращеніе, •, вся грязь куда дѣлась.} -11¾ Было воскресенье, и оттого главныя улицы бы ли заполнены народомъ. Нарядная публика двига лась черною волной по тротуарамъ. У всѣхъ были раскраснѣвшіяся лица отъ перваго мороза, блистаю щіе глаза, всѣ глядѣли бодро и весело и всѣ. радовались снѣгу.Кругомъ слышалось: — Снѣгъ, снѣгъ! — Чудный снѣгъ-сразу дорожка выпадетъ. — Вотъ хорошо! – Вотъ славно! — Ухъ, благодать какая! •— Наконецъ, дождались. Давно ужъ пора—слякоть надоѣла. —Да здравствуете снѣгъ! Г кмназисты младшихъ классовъ толкались у витринъ тѣхъ Магазиновъ, гдѣ были выставлены коньки, и оглядывали ихъ жадными взорами. На одномъ изъ пе рекрестковъ, нѣ сколько школьни ковъ затѣяли уже игру въ снѣж ки. Происходила настоящая бомбар дировка. Визжали и смѣялись оглу шительно… Сколь ко дѣтей, сидя щихъ взаперти въ комнатахъ-—- тяну лись къ окнамъ и кричали восхи щенно: Снѣгъ,1’снѣгъ!.. — Снѣгъ, снѣгъ! -слышалось изъ конца въ конецъ… Въ одной изъ грязныхъ и неуют ныхъ каморокъ, которыхъ така, много на окраи нахъ города, 3 гдѣ ютится бѣднота— на полу у кровати сидитъ блѣдная худенькая шести лѣтняя дѣвочка, а у стола за шить емъ— ея мать-—тощая, желтолицая, съ впалой грудью. Дѣвочка [застегиваетъ пуговицы на своемъ порванномъ рас пластанномъ башмачкѣ,а потомъ подни Передъ наказаніемъ (хганится въ Румянцевскомъ музеѣ). мается и лѣзетъ на табуретку къ окну и нѣсколько времени смотритъ сосредо точенно. — Мама,—вдругъ говоритъ она^ ти- Мірскап сходка (хранится въ Третьяковской галлереѣ). химъ голосомъ. — Чего чебѣ?—-спраши ваетъ та, не отрываясь отъ работы. — Ну, Богъ наказываетъ уже насъ. Мать поднимаетъ серди то голову: — Не говори глупостей! Что тамъ выдумала еще. — Нѣтъ, я правду говорю. Посмотри, снѣгъ идетъ. Видишь? А ты сама говори ла, что гадко, когда снѣгъ пойдетъ значить, тогда холодно будетъ,и мы тогда будемъ мерзнуть. По мнишь- -говорила… А те перь вотъ снѣгъ пошелъ… Мать низко опускаетъ голову, крѣпко кусаетъ губы и смахиваетъ кула комъ предательски на вернувшіяся на глаза слезы. ; Дѣвочка серьезно со средоточенно глядитъ въ окно…. ‘ А снѣгъ идетъ…. В. Унковскмі. СМѢСЬ. Таинственный рубинъ. Нѣсколько недѣль тому назадъ въ Америкѣ была получена изъ Италіи по сылка на имя миссъ Эль- кинсъ, невѣсты итальян скаго герцога Абруццскаго безъ обозначенія, что въ посылкѣ находится и безъ указанія отправи теля. По вскрытіи посылки въ тамож нѣ въ ней оказал ся громадный ру бинъ, вдѣланный въ золотое кольцо удивительной кра соты. Драгоцѣн ные камни оплачи ваются въ Амери кѣ пошлиной въ 60% сообразно ихъ оцѣнкѣ. Та можня оцѣниваетъ этотъ рѣдкій кк- мень въ 5,000 дол-і ларовъ (10,000 р.), и пошлина исчис лена въ 3,000 дол. (6,000 р.). Миссъ Эль кинсъ и1 ея. семья, не имѣя указанія, отъ кого прислана посылка, не -С берутъ ее. ГТо американскимъ правиламъ, не взя тыя изъ таможни посылки подле жатъ продажѣ съ аукціона. Рубиновое кольцо— мужское и составляло, очевид но, фамильную драгоцѣнность. Чью?,.. Типографія и фото цинкографія ,,Южнаго Края”, Сумская ул., д. А. А* Іозефовича. і
