ЮЖНЫЙ КРАЙ Памятникъ П. А. Столыпину, открытый бъ Кіанѣ 0 сентября. Суббота, 14-го Сентября 1913 года. ИЛЛЮСТРИРОВАННОЕ ПРИБАВЛЕНІЕ КЪ No 11625. ,2 ЮЖНЫЙ КРАЙ Суббота, J-.l-ro сентября 1913 года. Н. Н. Шебеко, русскій посланникъ въ Румыніи, назначенный посломъ въ Вѣну. f И. П. Горизонтовъ. одинъ изъ старѣйшихъ русскихъ журналистовъ. Писалъ нъ саратов скихъ газетахъ подъ псевдонимомъ «Каменный Гость». Одинъ изъ осно вателей «Саратовскаго Листка», въ прошломъ году отпраздновавшаго пятидесятилѣтній юбилей. Съ 1909 г. И. ГІ. становится во главѣ изданія «Саратовскаго Вѣстника. f|/|. В. Авинасъ, летчикъ-студентъ с.-петер бургскаго политехническаго института, новая жертва авіаціи. М И Н ІА Т Ю Р Ы . Вдали. Я въ имѣніи моего стараго дяди. Еще такъ недавно я проводилъ здѣсь мои гимназическія канику лы, а теперь дъла и дѣла совсѣмъ увлекли меня въ городъ. И вотъ случайно, проѣз домъ остановился я на нѣсколько дней въ моей милой .Воловьей бал кѣ”. Весь день бродилъ у моря и въ рощѣ Видѣлъ старую слу жанку Машеньку. По старѣла, еще болѣе темнымъ стало ея ли цо. Видѣлъ, какъ пас ся широкобокій Сѣр- ко,—весело пережевы валъ зеленую травку. Потомъ въ амбарѣ не вольно залюбовался ра ботницей Мотей. Стояла по колѣно въ свѣжей пшеницѣ, же стяной кружкой отсы пала ее въ мѣшокъ. Золотистая пыль поды малась вверхъ и свѣт лымъ ореоломъ окру жала молодте крѣпкое тѣло. Такъ и сіяги на загорѣломъ лицѣ ва сильковые глаза. Весь день бродилъ и не замѣтилъ вре мени. Вечеромъ, при помо щи Моти, окончатель но устроился въ ма ленькой комчатѣ ста раго дома, рядомъ съ библіотекой. Тамъ бы ло много книгъ съ желтыми кожаными ко решками, и стояли тя желыя кресла краснаго дерева. Военный летчикъ, поручикъ П. Н. Нестеровъ, продѣлавшій безумный по смѣ лости полетъ внизъ головою въ Кіевѣ. Вечеръ На всѣхъ столикахъ У меня, Мотя постави ла букетики полевыхъ цвѣтовъ въ простыхъ бѣшхъ вазочкахъ. Ок на кО‘й новой спальни (два окна) выходятъ на море, которое все пле щетъ и плещетъ внизу. Я закрылъ стекла. Все такъ было чис то и спокойно въ моей комнатѣ. Пахнетъ ва сильками, ромашкой. Раздѣлся, затушилъ лампу и сладко вытя нулся на мягкой посте ли. Тонкій лунный лучъ, словно проникая сквозь старинную ки сейную занавѣсь на ок нѣ, упалъ на спинку моей кровати въ но гахъ и запрыгалъ блест ками на металличес кихъ прутьяхъ. Сначала было какъ то жутко. Несуразное пришло въ голову. Вспомнился дядя Иванъ, который умеръ вь эгомъ домѣ. Ле жалъ блѣдный, блѣд ный, — я тогда въ четвертомъ классѣ гимназіи былъ, ле жалъ, больной и сто налъ. Помню, его мерт ваго уже повезли въ городъ, а когда хоро нили, лицо уже было у него совсѣмъ темное и страшное. Эги два лица, блѣдное и темное, путатись и вставали передъ глазами. А по томъ мать вспомнилъ, покойную… Несураз ное лѣзло въ голову. Прислушался, оглянул ся внимательно, съ Тріумфальная арка въ Калошинѣ, гзѣ состоялась встрѣча черногорскихъ войскъ при возвращеніи изъ Македоніи. Путешествіе Пуанкарэ «инкогнито». Президентъ (х) съ супругою (XX) на улицѣ гор. Лапло, близъ Лиможа. (См. ст ат ью Н. Я вор ска го въ Лй 11615 >,Южп. К р .н). Суббота, 11-го сентября 1913 года.. 3 ЮЖНЫЙ КРАЙ. ІІері^сія русская Олимпіада. оторопью, и вдругь сразу все разсѣялось и стало весело, спо койно. А гѣло на полняюсь истомей, пріятно тяжелѣло; изъ темныхъ угловъ вѣяло дремотой. Уже вь полуснѣ представился дѣдуш ка такимъ, какимъ былъ, когда еще пріѣзкалъ вь городъ давно давно, и мать была жива. Бралъ онъ меня, маленька го, на колѣни, отво- рачиватъ на лѣвой рукѣ рукавь матрос ской курточки и, держа за ладонь, изображалъ двумя пальцами, какъ коз лики идутъ въ лѣсъ; и, когда патьцы мед ленно приближались ко сгибу руки, вдругъ неудержимо хотѣ лось хохотать и вы рвать руку. Козлики бѣжали вь лѣсъ, а я вырывался и хохо талъ. Лунныя блестки уже сбѣжали со спин ки кровати и двумя бѣлыми кружечками лежали на стѣнѣ; на столѣ— графинъ съ вод; й сдѣлался се ребрянымъ. Изъ темныхъ уг ловъ вѣяло дремо той. Заснулъ. Чго снилось? Коровы бѣлыя, какъ парусъ, н лод ки съ парусами, ко торые были покры ты бурыми пятнами, словно коровьи бо ка, Загорѣлая работ- Обшій видь кіевскаго стадіона. Начало состязаній. Днѣпровскій заводъ южно-русскаго днѣпрозскаго металлургическаго Общества, отпразд новавшій на-дняхъ свой 25-лѣтній юбилей. Одновременно былъ отпразднованъ и юби лей нынѣшняго директора-распорядителя О—ва И. И. Ясюковича, являющагося фактическимъ создателемъ завода Постройки хорьковеной конплизпціоннзй біологической очистной станціи. Постройка окислителей. Устройство бетоннаго дна и дренажнаго канала. ница Мотя прыгала, слоано собака во кругъ широкобокаго Сѣрка, а собака суе тилась въ амбарѣ сь пшеницей. И еще… Чертъ знаетъ что снилось! Это воз можно только въ деревнѣ. Господинъ Сонъ все перепуталъ. Вскочилъ съ “^по стели, —утро. Ярост ное, молодое, вели колѣпное утро. Оно напоминаетъ мнѣ веселаго зеле наго звѣря съ золо тою гривой. Весе лый, сильный, ша ловливый звѣрь! Лѣ зетъ въ мое окно и рычитъ, бѣгаетъ по лугамъ, суетится въ саду, плаваетъ въ морѣ, дразнитъ жи вотныхъ, подзадгри- ваетъ пестрыхъ пѣ туховъ и будитъ лю- дсй. Всюду хлопочетъ, рычитъ, звенитъ, ^тргщчтъ, у всѣхъ напрягаетъ муску лы, все приводитъ въ движеніе, всюду разбрасываетъ с>ету, и куда ни посмо тришь,- пестрятъ его зеленые бака, свер каетъ золотая грива. Угро, — яростный солнечный звѣрь! Дтвай твою лапу, увлажненную росой! Ого, какой ты мо- лодецп! Но я тоже еще могу бѣгать, могу рычать и всѣхъ подзадоривать. Я то же еще могу евгр- кать золотой гривой! ,іо ip ( ‘i U , 1 Ы и КРАЙ. (Ашота. 1 i- io ічмітяібря 1013 годя. Шлепаютъ, чьи то легкіе шаги въ пу стыхъ комнатахъ ста раго дома. Говорю шлепаютъ, ибо дви гается на меня дере венское босоножіе. Мотя. Василько вые глаза, подты канная юбка. Милая примитив ность! Примитив ность не знаетъ эти кета: Мотя прямо, безъ стука входитъ въ мою комнату. Ахъ, синьорита Мотя, вѣдь, я могъ быть совсѣмъ не одѣтъ! И благодари те Бога, соблюдаю щаго вашу дѣвствен ность, что я одѣтъ хоть немного! Такъ я подумало. А Могя .улыбается. Какая тому причина? Никакой. Эго, про сто, утро улыбается ея губами, утро весе лое и яростное, ко торое живетъ въ ея крѣпкомъ и гибкомъ тѣлѣ. А слушайте, Мотя, вы знаете, что такое анабіозъ? Нѣтъ. Но тогда вамъ, вѣроят но, извѣстно, что у чеховъ неблагопо лучно насчетъ кон ституціи? Какъ, тоже нѣтъ! Но, конечно, вы не разъ думали о томъ, кому доста нется старый Атріа- нополь? Впрочемъ, все это я тоже подумалъ. Мо тя ничего не знаетъ, Мотя растетъ. Какое счастье! Она, пожа луй, никогда не слы хала, что были Буд да и Магометъ, Бис маркъ и Данте, и живутъ царь Ферди нандъ и поэтъ Ро станъ, какая счаст ливица! Нѣтъ, Мотя, над раено вы смотрите на меня сь такимъ увіженізмъ. Я вѣдь, знаю всякую дрянь и ин тересуюсь даже анабіозомъ и пре дѣльнымъ ростомъ черноморскихъ крабовъ Наконецъ, я только хвасталъ. Я во все не могу бѣгать и рычать и со всѣмъ не умѣю сверкать золотой гри вой. А, главное, я хорошо знакомъ съ различными каплями, пилюлями и голова моя начинена самой возмути тельной дрянью. (Вродѣ тюфяка для студента). Да, да,—ужъ лучше я по смотрю на васъ сь уваженіемъ, моя молочно-пшеничная синьорита! Черезъ нѣсколько минутъ на тег- расѣ, на бѣлой скатерти, – кувшинъ Земляныя работы по устройству отстойныхъ резервуаромъ для сточныхъ модъ. топленнаго молока, янтарное масло, коричневый пахучій хлѣбъ, огурцы и яйца. Эго что? Письма изъ города. Ну, за чѣмъ. В ѣ д ь , это совсѣмъ не пс мо жетъ пищеваренію. И я чувствую, что мое настроеніе опадаетъ. Срату грустно. Вѣдь, еще нѣсколько дней.—и меня снова возьметъ городъ, захватитъ въ свою жадную пасть и начнетъ пере варивать вмѣстѣ съ другими людьми, дѣлами, выдумками, заботами и во обще, всякой дрянью. Сразу грустно. А что ты думаешь объ этомъ, широкобокій Сірко? Сокровише. Въ маленькой се ребряной коробочкъ у меня хранится тон кій шелковый пла токъ съ коричневой каймой. Въ концѣ кон цовъ, совсѣмъ обы кновенный платокъ. Но нѣсколько лѣтъ тому назадъ имъ ри ирала свои сле зы красивяя груст ная дѣвушка. Тогда я не ви дѣлъ ея лица. Я ви дѣлъ только ея зо лотистые волосы. Ихъ пргди такъ жа лобно поникли и скрыли щеки. Это были слезы тоски, слезы горя, слезы любви. Она любила меня и те ряла, можетъ быть, навсегда. И вотъ, въ шелко- вь й п іатокъ пада ли золотыя капли ея любви, свѣтлый жем чугъ ея отчаянія. Я не знаю, чѣмъ вы гордитесь. Своими книгами, своими знакомьми, мягкими туфлями, дѣтьми, піанино, ван ной комнатой, лаки рованными ботинка ми, тѣмъ, что у ва шей жены красивыя руки, тѣмъ, что вы обладаете возмож ностью ужинать по воскресеньямъ въ шикарномъ рестора нѣ, что ваша урод ливая бородавка спряталась за ухо? Не знаю. У васъ такъ много различ ныхъ основаній для гордости. А я… Я горжусь этимъ маленькимъ шелко вымъ платкомъ. Онь п( решелъ ко мнѣ отъ дѣвуш ки, для которой я былъ самымъ свѣт лымъ, егмымъ драгоцѣннымъ чело- вѣкомт. И вь эгомъ маленькомъ кусочкѣ шелка похоронены золотыя капли большей, чудесной любви. А. Станкевичъ. і 4 I Xи jii . i .’” нт,. Типографіи «Пѣннаго Края», -Сумская у г. домъ А. А. Іозефонича, Л« 13. / 1 Ж елѣ зобетон н ы я сооруж енія по у Сг н«лъ. у ИС|ву отстойныхъ резервуаровъ для сточныхъ гановка арматуры.
